 Президент Барак Обама придерживается мнения, что военная операция президента России Владимира Путина в Сирии — это действия отчаявшегося человека, у которого в стране экономика слабеет под давлением западных финансовых санкций. Действительно, определенный ущерб эти ограничения нанесли. Но для российской экономики гораздо важнее падение цен на нефть и снижение спроса в Азии — и Москва считает, что самое трудное уже позади.
Обама постарался охарактеризовать военную кампанию, проводимую Россией в поддержку сирийского диктатора Башара Асада (Bashar al-Assad), как признак слабости России, а не свидетельство того, что почти пятилетние попытки США свергнуть Асада оказываются безрезультатными. В воскресенье Обама с иронией высказался о стратегическом видении России, заявив в эфире программы «60 минут» на канале CBS, что «втаптывание экономики страны в землю и отправка войск для того, чтобы поддержать своего единственного союзника», вряд ли является эффективным методом управления. Далее он отверг идею о растущей роли России в сирийской гражданской войне, назвав это стратегией «волка-одиночки», не сумевшей получить международной поддержки.
Неудивительно, что русские представляют ситуацию совершенно иначе. Во вторник, выступая на инвестиционном форуме, Путин заявил, что пик экономического кризиса, возможно, уже преодолен. А министр финансов Антон Силуанов заявил в интервью в понедельник, что Россия «выходит из сложной ситуации» во многом благодаря политике экономической стабилизации, которую начала проводить Москва. По его словам, рост российской экономики возобновится уже в следующем году. Однако по прогнозам Всемирного банка сокращение экономики России продолжится и в следующем году, а возобновление роста ожидается в 2017 году.
Так или иначе, экономические проблемы России и сокращающийся бюджет ничуть не ослабили русского медведя. Как недавно отметил Всемирный банк, за первые семь месяцев 2015 года расходы Москвы на оборонные нужды увеличились более чем на 30%.
В течение последнего года российская экономика находится в шатком положении, а ВВП страны по предварительным прогнозам сократится в 2015 году на 3,8%, что является наихудшим показателем для страны за период с 2009 года, когда в мире бушевал экономический кризис. Но вряд ли это обусловлено одними лишь санкциями Евросоюза и США, введенными в отношении российского энергетического, финансового и оборонного секторов.
В отличие от санкций, введенных против энергетического комплекса Ирана, которые непосредственно ограничивали возможность Тегерана зарабатывать на экспорте нефти, санкции против Москвы вводились не для того, чтобы ослабить Россию в ближайшей перспективе. Целью этих санкций было ограничить доступ России к западным финансовым рынкам и технологиям, необходимым Москве для реализации нефтегазовых проектов. К таким проектам относятся и разведка месторождений в Арктике, и освоение многочисленных российских месторождений сланцевой нефти — причем, оба они крайне важны для обеспечения объемов добычи в стране нефти и газа в следующие десять лет. Правда, ни один из этих проектов в настоящее время не играет особой роли в обеспечении добычи газа и нефти, поставляемых Россией на экспорт.
Гораздо более важным фактором являются низкие цены на нефть, которые за период с лета 2014 года сократились примерно на 50%. Снижение цен означает, что государственная казна пустеет. Как заявил Силуанов, доходы от продажи нефти и газа, которые в 2014 году обеспечивали более половины поступлений в федеральный бюджет России, понизились до уровня чуть более 40%.
«Санкции работают, хотя их действие не идет ни в какое сравнение с последствиями падения цен на нефть, — сказал в интервью изданию Foreign Policy эксперт по России из Института Брукингса Клиффорд Гэдди (Clifford Gaddy).
Президент-председатель правления государственного банка ВТБ Андрей Костин заявил в своем недавнем интервью, что двумя главными проблемами российской экономики являются дешевая нефть и экономический застой в Азии, и лишь затем идут западные санкции. Всемирный банк называет низкие цены на сырьевые товары, в том числе и нефть, «доминирующим» фактором функционирования российской экономики.
Однако это не означает, что санкции не оказывают никакого действия. Одни лишь сомнения в отношении того, какие сделки разрешены, уже могут оказать негативное влияние на инвестиции, торговлю и совместные предприятия, даже если не касаются напрямую лиц и компаний, находящихся в санкционных списках.
«Соблюдение санкционного режима — это сплошной кошмар, — говорит Элизабет Розенберг (Elizabeth Rosenberg), бывшая сотрудница американского казначейства, сейчас работающая в вашингтонском Центре новой американской безопасности. — Их спектр воздействия широк и выходит за рамки попавших под санкции людей и компаний.
Но, возможно, еще большую роль сыграли другие действия США. Добыча нефти и газа в США способствовала общему перепроизводству в мировых масштабах, в результате чего и произошел обвал цен, особенно болезненно отразившийся на России (и других нефтедобывающих странах — таких, как Венесуэла, Иран и Ирак). Благодаря добыче природного газа в США упали цены на газ в Европе, которая для России является крупнейшим рынком сбыта. А рост объема добываемой в США нефти привел к общему перепроизводству, и по прогнозам такое перенасыщение мирового рынка продлится почти до конца следующего года.
В своих экономических бедах отчасти виновата и сама Россия: подобно странам-членам ОПЕК, она продолжает качать нефть, несмотря на обвал цен. В сентябре объемы добычи нефти в России достигли рекордного уровня и составили 10,74 миллиона баррелей в день.
Гэдди, один из авторов биографии Путина, говорит, что настойчивые заявления Обамы о том, что для сдерживания Путина достаточно санкций, свидетельствуют об отсутствии у него понимания очень важного момента — того, какие силы поддерживают российского президента. Те, кто попал под санкции — и кто давно относится к ближнему окружению Путина — потеряют гораздо больше, проявляя неповиновение президенту, чем убеждая его вести себя менее жестко за границей.
«Они ни при каких обстоятельствах не осмелятся сказать ему, чтобы он отказался от своего и пошел на уступки, — утверждает Гэдди. — Они лучше будут терпеть болезненные санкции, чем создавать себе гораздо более серьезные проблемы».
И, по мнению Гэдди, интервенция России в Сирии — это не столько спонтанная реакция на ослабление экономики страны, сколько попытка протолкнуть Россию, опять вернуть ее на главную сцену международных событий — и в частности, в тот регион, который долгие годы находился в сфере влияния Москвы.
«Будущее Асада для Путина — вопрос второстепенный, — считает Гэдди. Россия не хочет портить отношения с США. Она хочет попасть туда, где принимаются решения, хочет быть частью процесса принятия решений. Россия предпринимает такой смелый шаг, чтобы заставить США сесть с ней за стол переговоров».
"Foreign Policy", США
Дэвид Фрэнсис (David Francis), Кит Джонсон (Keith Johnson)
|
